– Пойду-ка я в класс, – говорит он.

– Я тоже, – отзываюсь я.

Он опускает руку и быстро ныряет в толпу, а я захожу за угол и смотрю ему вслед. Вот все, что я могу сделать, чтобы не броситься за ним. Мне нестерпимо хочется, чтобы он еще раз так меня коснулся.

Трижды кусаю щеку изнутри и быстро ухожу в другую сторону.

– Точно, сегодня же среда! – радостно щебечет Коллин при виде меня, а потом обходит свою стойку и протягивает мне бутылку с водой. – Сегодня день просто сумасшедший. Срочный вызов в больницу с утра – в итоге мы совсем выбились из расписания.

Забавно. Порой я напрочь забываю о том, что у Психо-Сью есть и другие пациенты, в том числе и те, ради которых порой приходится срочно бросать все дела и ехать в больницу. Я рада, что в моем случае таких форс-мажоров не бывает.

– Чувствуй себя как дома, – говорит Коллин.

Надеваю наушники и вместо своего излюбленного плей-листа для ожидания вызова включаю «Песню для Тебя». Прислонившись к стене, мысленно возвращаюсь в школьный коридор, радуясь, что выдалась возможность хотя бы ненадолго погрузиться в мысли о произошедшем между нами в тот день. Эй-Джей был таким нервным, таким милым – и стоял так близко. Музыка накрывает меня волной, и по коже начинают ползти мурашки. Я вдруг понимаю, что поглаживаю себя по руке большим пальцем – в точности как Эй-Джей в тот день.

Что-то цепляет мой взгляд, и я замечаю, что Коллин машет мне из-за своей стойки. Дергаю за провод, и наушники падают мне на колени.

– Она готова тебя принять.

Юркаю в кабинет к Сью. Она не тратит времени даром и сразу же переходит к делу.

– Расскажи, как прошла неделя.

Разминая в пальцах пластилин, сообщаю основные новости. С родными все в порядке. В школе дела хорошо. Со стихами все тоже неплохо, они от раза к разу становятся все лучше и заметно облегчают мое состояние. Мы неизбежно заговариваем о «Безумной восьмерке», но, как ни странно, рассказать мне особо нечего. На этот раз обошлось без особых драм.

– А как там Кэролайн? – спрашивает Сью, и на этот раз я не улыбаюсь, как раньше. Чувствую, как подскочил пульс.

– Я много думаю о ней на этой неделе. И чувствую себя виноватой, если честно, – начинаю я и представляю, какой она покажется «Восьмерке» в этих своих потрепанных рубашках и странных футболках, с ее плохой кожей и тонкими волосами. – Она же моя подруга. Неправильно держать эту дружбу в секрете.

– А она расстраивается, что ты до сих пор не познакомила ее с «Восьмеркой»?

Отрицательно качаю головой.

– Нет. Я спрашивала ее об этом в начале недели. Она сказала, что такое знакомство ее ни капельки не интересует.

– А как бы они отреагировали на твой рассказ о Кэролайн?

Крепко сжимаю кусок пластилина.

– Они почувствовали бы угрозу. Я хорошо знаю, как они относятся к другим девчонкам. Для них очень важна верность.

Сью быстро делает какие-то заметки.

– Тогда, может, не стоит им рассказывать?

– Разве это правильно?

– Ну, судя по всему, Кэролайн ничего не имеет против. А ты?

– Наверное, тоже… – Сердце вновь начинает колотиться. – Честно говоря, мне сегодня не особо хочется об этом разговаривать.

Сью внимательно смотрит на меня, а потом переключается на свою папку и начинает листать записи, сделанные в ходе наших предыдущих встреч.

– Как твое плавание?

– С начала учебного года я бываю в бассейне шесть раз в неделю. По-прежнему тренируюсь с командой, но вдобавок к тому еще начала плавать одна по вечерам. И это очень круто. Чувствую себя великолепно.

Сегодняшняя сессия проходит довольно легко. У Сью был трудный день, она выбилась из расписания. Давайте поскорее уже закончим, чтобы я успела в бассейн.

Думаю, что сказать дальше, но тут Сью закрывает свою папку, кладет локти себе на колени и внимательно заглядывает мне в глаза.

– Почему ты такая уставшая? – спрашивает она.

– Что?

– Как твоя бессонница?

Сью сидит неподвижно. По-моему, она даже не моргает. Сначала думаю, что надо отшутиться или придумать какое-то оправдание, но после долгой паузы все-таки решаю сказать правду.

– Я перестала пить снотворные, – шепотом признаюсь я.

– Когда?

Напряженно выдыхаю. Я точно знаю ответ на этот вопрос. Это произошло на той неделе, когда Кэролайн познакомила меня с «Уголком поэта». Я все никак не могла выбросить из головы песню Эй-Джея, и в какой-то момент одержимость его словами переросла в одержимость своими.

– Больше двух месяцев назад.

Сью тяжело вздыхает. Не вижу, что именно она пишет, но от осознания того, что она фиксирует в своих бумагах мой провал, мне становится только хуже.

– Сэм, нельзя спать по четыре-пять часов в сутки. Ты не справишься со своими нагрузками при таком режиме.

Однако последние два месяца я как-то с ними справляюсь. Причем у меня не ухудшились оценки или еще что-нибудь. Ну ладно, с тригонометрией дела у меня идут из рук вон плохо, но это вообще никак не связано с недосыпом. Просто мне не дается тригонометрия.

– Что же ты делаешь по ночам?

Подбираю под себя ноги и откидываюсь на спинку кресла, глядя в потолок.

– Сочиняю стихи, – отвечаю я, и это, конечно, правда, но не вся. Иногда я и впрямь пишу. Иногда читаю чужие стихи в Интернете. Иногда слушаю песни и разбираю их тексты, но это ведь тоже можно отнести к поэзии, разве не так?

– А днем ты этим заниматься не можешь?

Отрицательно качаю головой.

– Нет времени. – На самом деле проблема не совсем в этом. Времени днем хватает, но это не вполне удачное время. Даже когда я что-нибудь сочиняю в бассейне или в театре с Кэролайн, я всегда делаю это в тишине и полумраке. Мне нужны темнота и тишина. Поэтому я и пишу ночью, когда меня никто не видит.

– Сэм, – строго начинает Сью, и я стискиваю пластилин в ладони. – А другие таблетки ты тоже бросила пить?

– Нет, Сью, на такое я бы не решилась.

Хорошо помню свое состояние до того, как мы нашли подходящий препарат. Я зацикливалась на какой-нибудь фразе учителя, или девочек из «Восьмерки», или на услышанной по телевизору новости – поводом могло послужить что угодно. Я хорошо понимала, что мои мысли совершенно иррациональны, но вслед за одной появлялась другая, а потом еще одна – и, когда они начинали закручиваться в мучительную спираль, я полностью теряла над ними власть.

Это был настоящий кошмар. Я кричала на родителей. Капризничала и сердилась, как шестилетний ребенок. Постоянно чувствовала усталость, потому что попытки сохранять активность и не обращать внимания на водоворот мыслей в голове отнимают немало физических и душевных сил. Таблетки помогают мне оставаться собой, контролировать эти спирали. И я ни за что бы не согласилась вернуться к жизни без них.